Поселок Финский находился в северной части Верхней Губахи у подножия Ворошиловской горы. Моя семья переехала в поселок в 1950-м или 51-м году (не помню точно, см. фото). Мне было около трех лет.
Название свое поселок Финский получил от построенных одно и двух-квартирных домиков «финского» типа. Гора же называлась Ворошиловской по шахте имени К.Е.Ворошилова (до Октябрьской революции – шахта Надеждинская). Вход в заброшенную шахту (штольня) находился прямо напротив Финского. Ребятишками мы отваживались заходить в эту штольню, пока она не обвалилась или ее обвалили специально, чтоб мы там не лазили. От шахты осталось и еще долгие годы стояло здание «ламповой», где мы играли, собирая оставшиеся брошенные принадлежности – ржавые шахтерские батареи и прочие железяки.
На верху горы находился поселок Ворошиловский, чуть пониже – поселок Петровский. Горы вокруг поселков, в том числе и Крестовая, тогда были до самого Кизела и далее «лысые». Леса были вырублены еще в XVIII-XIX веках, для выжига древесного угля, пока не начали добывать каменный уголь для Кизеловского и других Уральских железоделательных заводов.
Верхняя и Нижняя Губаха существуют около трехсот лет, а возможно и больше. Ведь соль добывали еще при Иване Грозном. Вот откуда множество маленьких речек с названием Рассолка. Я не понимаю, почему официально считается, что Губахе – 70 лет, ведь и до присвоения статуса города в 1941 г. два века существовала Губаха горнозаводская, промышленная, где выжигали древесный уголь, сплавляли лес, добывали золото и каменный уголь.
В конце 50-х годов прошлого века Цементный завод (я не знаю, почему мы так называли его, в него входили известняковый карьер с дробилками для щебня, а также производство шлакоблоков и инертной пыли для шахт) в нашем поселке начал строить для своих рабочих двухэтажные дома по нижней улице Герцена (тогда еще Калинина, ее переименовали из-за того, что улица Калинина была и в Половинке, из-за чего происходила почтовая путаница). Вот где было нам ребятишкам поиграть! Сторожа, конечно, нас гоняли, но от этого было еще интереснее лазить вечерами по новостройкам.
Поселок состоял из трех улиц, которые являлись продолжением Верхней Губахи. Улица Шахтерская – вдоль проходившей трассы на Кизел. Ул. Юбилейная в середине и нижняя – Герцена. Народ проживал разный… Кто работал в шахтах, кто на «Цементном». Многие ходили на работу через Ворошиловскую гору, на построившийся после войны химзавод. Зимы раньше были суровые. Тропинку на химзавод переметало, ставили вехи, чтобы не сбиться с дороги. Бывало так метет, что не видно ни зги. Пешком ходить (в то время) народ наш был привычен. Пройти до работы три-четыре километра, как говорится: «Раз плюнуть». Детям с Финского до 1-ой школы тоже приходилось «наматывать» около 3-х км. Близко была только Ворошиловская школа №13, но она была только до 4-х классов, а потом и ее закрыли…
На горах в поле вокруг поселка – сплошь огороды. Садили картошку тогда почти все. В общем, все была так же, как описывает автор статьи «Хутор – тоска моя» С.А.Пьянкова. И игры детские были, в основном, подвижные: забытые «Чижик» и «Лапта», догонялки-башики, прятки, городки и прочие. Сейчас они почти забыты, а играют в виртуальные, сидя дома у компьютеров.
Недалеко, за сараями, мы с ребятами устроили футбольное поле. Правда, ввиду рельефа нашей местности, оно было с приличным уклоном. Играли, меняясь воротами, кидали жребий – кому первым нижние, кому верхние ворота. Проводили неофициальные местные чемпионаты: Финский, Ворошиловка, Петровский, Поскотина, Перекрестовские.
Люди жили победнее, но были общительнее. Бывало, по праздникам, выносили прямо на улицу столы, пили бражку, пели и танцевали под патефон. В начале 60-х годов в новый дом переехала девочка по имени Тамара, которой суждено было стать моей первой и на всю жизнь любовью, женой и матерью моих детей. На Финском же родились два моих сына – Юрий и Сергей.
В 1965-м году я 16-летним подростком поступил на работу в ЦЭММ (Центральные экспериментальные механические мастерские) института Пермгипрогормаш. Было в те годы на Верхней Губахе такое предприятие. Возглавлял его тогда Александр Петрович Бабкин, ныне здравствующий пенсионер. В ЦЭММ я прошел хорошую школу технических знаний, которые пригодились мне в дальнейшей жизни при работе в шахтах, монтаже, на Мехзаводе и «Метафраксе».
Весной 1967 года мне пришлось проститься с любимым Финским – я был призван в армию. Когда, отслужив, я вернулся осенью 1969 года – началось медленное затухание жизни родного поселка. Наша местность, благодаря стараниям легендарного Хмелева, стала считаться «местностью повышенной загазованности». Люди постепенно покидали Финский, переезжая в новые благоустроенные дома Нового Города. Загазованность, действительно, была повышенной. Кто жил – помнит, как задует в нашу сторону ветер – порой, как говорится, было не чем дышать. Правда, люди на Нижней и Верхней Губахе были привычны к этому. Недаром ходил местный анекдот: «Фашисты открывают газовую камеру. Среди трупов один живой. Как так? Почему? – А я из Губахи!». Приезжие обычно удивлялись: «Как вы тут живете?».
Освободившиеся дома тут же ломали на дрова, стройматериалы. Переехали и мы, когда очередь дошла до нашей семьи. Шли годы… Места, где стояли дома, зарастали кустами, бурьяном. Сейчас на том месте, где стоял поселок, сплошной лес. Несколько лет тому назад мы с женой ходили в те места по грибы. Кое-как нашли мы то место, где стоял наш дом, в котором проживали последние «финские» дни. У фундамента своего дома мы нашли четыре хороших подберезовика. Вот так, как будто и не было Финского поселка.
Прилагаю, можно сказать, старинную фотографию и три моих картины, которые написаны «по памяти» с использованием старых фотографий.
1. Поселок детства, которого уже нет. В.Губаха, п.Финский, 1960-е годы.
2. В.Губаха, Первомайская демонстрация в начале 60-х гг. прошлого века.
3. Верхняя Губаха в 60-е годы.
Александр Федорович Летов